Скрестила пальцы на удачу и вошла в светлую комнату, которая, как оказалось, пустовала. Из нараспашку открытого окна дует тёплый ветер. Кажется, что я слишком долго ждала этого лета. Сажусь на кровать и с торжественной улыбкой раскрываю конверт. Дрожащие пальцы надорвали правый краешек, да и чёрт с ним! Десяток секунд, и сердце проваливается куда-то в живот, после нехотя возвращаясь обратно. Когда единственный университет, в который я хотела поступить, рассмотрел мою кандидатуру и отказал мне в обучении на вокальном факультете, жизнь остановилась. Тогда отец бесшумно вошёл в комнату и сел рядом, поняв всё без слов. Я посмотрела ему в глаза и протянула письмо, чтобы он поскорее убрал его куда-нибудь подальше, и мне больше не удалось его отыскать. Письмо стало превращаться в бумажный самолёт. Папа встал и подвёл меня к распахнутому окну. В ту минуту я не понимала ничего и только хмурилась. Он улыбнулся и запустил этот злосчастный самолётик в окно. Мы наблюдали за тем, как одиноко он летел вперёд, прямо над крышами куда-то спешащих машин, а потом и вовсе скрылся из виду. Возможно и не стоило искать здесь никакого подвоха, но я так нуждалась в спасительной тростинке, что решила, будто отец действительно давал мне понять о скоротечности жизни и незначительности этого события. В этот момент в комнату вбежала радостная мама, протягивающая мне письмо из Принстона, говорящее о том, что я принята. Так, сумев лишь прикоснуться к мечте, я сорвалась и пошла совсем другой дорогой.
Остаётся вопрос: как так вышло?

глава первая. детские шалости и карманы с секретами.

  — Выверни карманы, дрянная девчонка! — пожилая женщина так тряхнула девочку, что из кармашков её комбинезона выпали и покатились десятки небольших шариков всех цветов радуги. Ру пристыженно шаркает ножкой, оставляя небольшие чёрные разводы на идеально выдраенном паркете. Её гувернантке, как и ей самой, хорошо известно, кому принадлежат эти красивые шарики. Через пятнадцать минут Дороти ищет силы взглянуть отцу в глаза, но каждое слово не на шутку разозлившейся няни заставляло её только ниже опускать голову.
  — Оставьте нас, пожалуйста, — сказал мистер Эллиот и встал. Когда отец и дочь остались вдвоём в комнате, он спросил её о цели, с которой она взяла шарики с его стола.
  — Ты понимаешь, папа, — начала она, ненадолго запнулась и после продолжила — ... эти шарики нужно закопать у нас во дворе. Так сказал Чарли.

аффинаж — герой моих детских грёз

  Мистеру Эллиоту не пришлось долго определять личность того загадочного Чарли. Он был сыном семьи Боуи, живущей напротив нашего пригородного дома. Его родители славились тем, что успешно оперировали безнадёжно больных, не давая им уйти на тот свет раньше положенного срока. Впрочем, сам Чарли от этого нос не задирал и общался со всеми так, будто он вовсе не сынок знаменитых хирургов. Через восемь лет он расскажет Дороти, что не загордился только потому, что не видел своих родителей и не очень понимал, кем ему нужно хвалиться. У Ру и Чарли был большой общий секрет: за постриженными кустами на участке семьи Эллиот они закапывали сокровища больше пяти лет. Пообещав никому об этом не рассказывать, они тащили в своё 'тайное убежище' различные блестящие предметы [Чарли повезло наткнуться на материнскую шкатулку, где она хранила обручальное кольцо, когда уходила от мужа к любовнику. Когда пропажа обнаружилась, произошёл конфликт, на почве которого мистер и миссис Боуи разошлись]. Однажды вечером отец Чарли собрал вещи, забрал сына и уехал. Дороти больше года каждый вечер выходила на дорогу и преданно ждала возвращения друга, но проезжающие мимо похожие машины оказывались не теми. В один из таких вечеров Ру отдали письмо, где неразборчивым почерком старый друг писал о своей тяжёлой жизни, в которой отец беспробудно пил и дрался, а парень перебивался, подрабатывая по возможности и пытаясь вытащить единственного близкого члена семьи из ямы, в которую он упал.

  — Папа, прошу, — в рабочий кабинет влетает Дороти и кладёт на стол отца письмо, влажное от слёз и немного мятое — ... ему нужна наша помощь!
Мистер Эллиот стал серьёзным. Только тогда Ру поняла, что ужасно редко слышит его голос, хотя он довольно часто бывает дома. Кажется, ему не нужно говорить. Его всегда можно понять без слов. Тишина была нарушена только после прочтения мистером Эллиотом письма. — Собирайся.

Когда они прибыли по адресу, указанному в письме, обоих охватила неподдельная тревога. Дороти крепко держалась за руку отца, словно надеялась, что он ото всего её защитит. В дверь стучать не пришлось. На полу лежал бездыханный мистер Боуи, а рядом с ним на коленях стоял до неузнаваемости изменившийся Чарли. Его плечи тряслись от тихого плача. Дальше только обрывки: полиция, скорая помощь, носилки и мёртвое тело, сломленный друг, как-то неестественно сгорбившийся.

глава вторая. всё тайное становится явным.

После долгой бумажной волокиты со стороны мистера Эллиота, Чарли всё-таки стал членом их семьи. Стоит отметить, что первое время он действительно был крайне благодарен семье Ру за заботу, но так и не сумел признать их своей роднёй, как и саму подругу детства. С каждым годом Дороти чувствовала, что Чарли стремительно отдаляется от неё, а потом и вовсе отошёл. Все её попытки вновь наладить отношения очень грубо пресекались. Приёмный сын уже не стеснялся грубить мистеру Эллиоту и воровать из кармана его пиджака довольно приличные суммы денег. Естественно, что со временем это было замечено. Любопытство одержало победу над Дороти, и в один осенний вечер она всё-таки увязалась за ним. Как оказалось, Чарли тесно связался с местными наркоторговцами и стал их пешкой, продающей лёгкие наркотики в ночных клубах.

— Чарли, зачем ты это делаешь? — Дороти стояла в мужском туалете и с грустью смотрела в спину своего брата. Тот вздрогнул от неожиданности и обернулся на знакомый голос. В его глазах несколько секунд можно было прочесть животный страх, но после испуг сменился неконтролируемой злобой.
  — Тебя не учили не лезть в чужие дела? — он оскалился и подошёл очень близко к Эллиот, борясь с желанием схватить эту надоедливую девчонку за глотку и придушить на месте. — Убирайся отсюда, пока тебя не нашли. Или хочешь загубить репутацию своего папочки?
  — Ты похож на испуганного волчонка, Чарли, — продолжила Ру, не шелохнувшись — ... поэтому позволь помочь мне. Как раньше.
Чарли молча ушёл, громко хлопнув дверью.

Ей не нравится вспоминать последующие события той ночи. Всё вышло слишком неправильно, грязно и больно. Чарли вновь стоял какой-то забитый, уткнувшись лбом в дверной косяк, а мистер Эллиот негромко что-то ему говорил. Кажется, этот разговор обоим принёс достаточно боли. Дороти успела заметить, что несколько раз после слов своего опекуна он смотрел на неё, и она может поклясться, что видела маленького Чарли, который когда-то закапывал блестящие камешки в их саду. Через пятнадцать минут профилактической беседы в дверях дома, он кивнул мистеру Эллиоту и пошёл на второй этаж. Дороти осторожно поднялась за ним, даже и не рассчитывая ни на разговор по душам, ни на хотя бы пожелания доброй ночи. И она уже пошла дальше по коридору, в сторону своей комнаты, но Чарли окликнул её.

Дверь закрылась. В комнате стояла гробовая тишина, не нарушаемая даже лёгким дуновением ветра. Время остановилось и будто тоже ожидало чего-то. Ру, как в детстве, виновато опустила голову и начала корябать паркет небольшим каблучком.
  — Ты винишь себя? — сказал Чарли и с опаской подошёл к ней, осторожно коснувшись пальцами девичьей щеки.
  — Я просто хочу узнать, что он тебе сказал, и есть ли во всём этом моя вина, — ответила Ру и подняла взгляд.
Чарли плакал.

Ему пришлось уйти. Мистер Эллиот был крайне недоволен негативным влиянием приёмного сына на его родную дочь, потому решил обеспечить его жильём и другими необходимыми материальными благами, чтобы он ушёл из её жизни. Дороти билась в истерике, кричала Чарли что-то неразборчивое вслед, надеясь, что хоть что-то сможет остановить происходящее и заставит его обернуться, но он больше ни разу не взглянул ей в глаза. С того самого дня Дороти Эллиот было запрещено общаться с Чарли.

глава третья. оказывается, что далеко не всё.

Ру никогда не любила врать. Скорее даже можно было назвать её ярым борцом за правду. Ну а что ещё делать человеку, у которого по глазам видна ложь? Возможно, что она и встречалась бы тайком с Чарли после всего того, что случилось, но вряд ли этот секрет не раскрылся бы уже через месяц. Поэтому она решила целиком отдаться учёбе. Кажется, Дороти умудрялась быть абсолютно повсюду и успевала абсолютно везде. Ей нравилось быть затычкой в каждой бочке и зудом для каждого педагога, обучающего её. Оказалось, что куда проще забыться, обставившись горой книжек или заперевшись в репетиционной аудитории, в которой стоит качественно настроенный рояль. Пальцы быстро били по клавишам, сочиняя новые мелодии, и каждая нота, кажется, жила и обретала свою историю. Дороти играет надрывно, будто из последний сил перебирает по клавишам, а потом и вовсе стучит по ним и плачет в неожиданно возникшей тишине.
Впрочем, ей повезло стать любимицей нескольких преподавателей, один из которых, к её сожалению, в первый год её обучения должен был уйти на пенсию и перестать преподавать. К удивлению Дороти, он пригласил её на ужин, где соберутся все близкие ему люди, аргументируя это тем, что ему очень нужно познакомить её с некоторыми из них. Она с удовольствием приняла приглашение, не ожидая, что там обретёт своё сомнительное счастье.

Вечер проходил прекрасно. Больше всего Дороти нравилось, что практически все знакомые и даже незнакомые преподаватели в такой обстановке говорили с ней расслабленно, будто на равных. Она с наслаждением шутила со всеми, рассказывала о себе и слушала о других.
  — Дороти, милая, я хочу тебя познакомить, — она оборачивается на голос своего преподавателя и замирает. Перед ней стоит неописуемой красоты мужчины и смущённо ей улыбается. — ... это Август Эркерт. Он будет главой клуба дебатов с этого года. Думаю, вам будет о чём поговорить.
Они молчали несколько десятков секунд и смущённо друг друга разглядывали, пока мистер Эркерт не решился нарушить тишину. Так они оба нашли свою погибель.

extra: клуб дебатов «free-speech», музыкальная группа «mountain echo»; состоит в сестринстве «alpha kappa alpha».